«Если человек не потерял способности ждать счастья -- он счастлив. Это и есть счастье.»
Взгляды на счастье, подобные этому, приводят к размышлениям о скоротечности и неуловимости самого состояния счастья, и, напротив, о предвкушении и радости от ожидания, о смиренности перед скромностью нынешнего состояния, если впереди предвидится нечто утешающее, о стремлении быть утешенным.
Но что же способно утешать, а, главное, как этого достичь?
Стремительное развитие нейронаук, открытие нейромедиаторов, «гормонов счастья», отвечающих за получение удовольствия, едва ли приблизило человека к желанному горизонту утешений.
Само стремление к счастью обнаруживает два мотива -- избежать боли и неудовольствия, и пережить сильное и яркое удовольствие. Человеческая деятельность подчинена этим двум целям, ими продиктована.
Однако, ежедневный опыт столкновения с реальностью указывает на неосуществимость этой программы, на её утопичность. Счастье возможно лишь как эпизодический феномен, как неожиданное удовлетворение влечений, которые долго не находили разрядки, как утоление насущных потребностей.
Длительное счастье – это оксюморон, ведь постоянство удовольствия приводит к снижению интенсивности чувства счастья. Не будь в жизни страданий, мы бы не познали ценность счастливых минут.
Итак, кроме ограничений на пути достижения состояния счастья, человека поджидают и многие разочарования, угрожающие его нарциссизму.
Так, страдания окружают нас с трёх сторон – со стороны тела, обречённого на разрушение, со стороны препятствий внешнего мира и со стороны отношений с другими людьми.
Под давлением этих страданий мы вынуждены умерить притязания на счастье, научиться довольствоваться малым, не искать всеобщего или всеобъемлющего счастья.
При опыте встречи со значительными жизненными трудностями, защита от страданий и избегание боли может стать главным мотивом жизни, ведущим, по сравнению с мотивом получения интенсивного удовольствия. Каждый человек защищается по-разному – например, химическое воздействие на организм усмиряет тело, тревоги внешнего мира упраздняются посредством подчинения природы с помощью техники, отшельничество защищает от способных стать травматическими отношений с другими.
Конечно, есть и другие способы избежать неудовольствия хотя бы отчасти.
Так, представляется возможным избавиться от доли страданий, если воздействовать на сами импульсы влечений, если попытаться подчинить внутренние источники потребностей. Подобному «умерщвлению» влечений посвящено восточное учение и такие духовные практики, как йога и медитация.
В современном западном мире с его либеральным дискурсом, где господствует идея жизни без ограничений, именно этот метод приобрел особую актуальность. Там, где старые культурные запреты пали, а новые еще не изобретены, где правит культ успеха, где само государство побуждает к немедленному удовлетворению влечений, надежной защитой от возникающей тревоги, от принуждения может стать добровольная попытка обуздать свои влечения, умерить их силу и взять под контроль. Это своеобразный бунт против тирании возможностей. (Конечно, некоторые практики, имеющие восточные корни, но подвергшиеся вестернизации, и называющиеся сегодня йогой или медитацией имеют мало отношения к этому подлинному бунту. Среди них йога, практикующаяся исключительно как упражнения для развития гибкости тела или медитация, понимаемая как сосредоточение на наслаждении всеми вкусовыми оттенками пищи).
То же счастье, которое дарит покой, достигнутый с помощью восточных духовных практик йоги и медитации, получено человеком взамен на временный отказ от деятельности и от бурной жизни. Многие оказываются к этой сделке готовы. Если внешняя реальность отказывает в установлении господства принципа реальности, человек пытается установить ограничения собственным влечениям своими же силами.
Защита от страданий достигается тем, что неудовлетворение влечений, удерживаемых в зависимости, воспринимается не так болезненно, как неудовлетворение влечений ничем не ограниченных и потому необузданных. Но цена за состояние покоя – снижение возможностей самого наслаждения. Укрощённые влечения укрощают и интенсивность счастья. Наверное, поэтому всегда будут те, кому притягательнее запретный плод, умножающий наслаждение троекратно.
Интересно, что и некоторые современные виды психотерапий комбинируют свои техники с практикой йоги, среди них когнитивно-поведенческая терапия. Исследования показывают эффективность работы таким способом с пациентами с генерализированным тревожным расстройством.
Психоаналитики могли бы сказать, что нанесён двойной удар по ОНО со стороны психической инстанции Я. Он может быть успешным, иногда его может быть достаточно. Но может ли он быть сокрушительным? Ведь клинический опыт свидетельствует о случаях, когда даже при видимой победе Я импульсы ОНО находят удовлетворение в симптомах, отличных от преобладающих в первоначальной клинической картине...
Подытоживая, программа стать счастливыми, навязанная принципом удовольствия, невыполнима. Но мы не можем отказаться от попыток ее осуществления, человек желает удовольствий, желает счастья. Мы вольны выбирать разные пути для его достижения – получение сильного удовольствия или избегание неудовольствия. Но какой бы способ мы ни избрали, ни на одном из этих путей мы не можем достичь всего, чего жаждем, всей полноты. Счастье представляется возможным лишь в умеренном смысле и нет единой рекомендации, как его достичь. Каждый должен испытать, как ему жить.
Автор: Светлана Карпцова
Ресурс: Psychology Space
